Пока чародея не было дома. Чародей-еретик - Страница 47

К оглавлению

Злость и ненависть детей мгновенно улетучились. Первой отважилась подать голос Корделия.

— Он… — пробормотала она. — Он…

Грегори не спускал глаз с неподвижного тела старика.

— Его сердце остановилось.

— Мы убили его! — не веря собственным глазам, воскликнула Корделия.

— И поделом ему! — брезгливо бросил Джеффри.

Но Магнус сказал:

— Нет! Мы не должны пачкать руки в крови, если только есть возможность поступить иначе! Что скажут папа с мамой?

— Они скажут, что он злобный и гадкий, — процедил сквозь зубы Джеффри.

— Но еще они скажут, что мы могли бы пощадить его жизнь, а мы могли бы. — Корделия опустилась на колени рядом с телом старика и пристально вгляделась в лицо Лонтара. — Но все же мама и папа одобрили бы то, как мы себя вели, потому что мы оборонялись, защищали себя. И… спасибо вам, братья. — Она одарила каждого из мальчиков благодарным, теплым взглядом, и из-за этого взгляда Джеффри на миг даже забыл о своей ненависти к колдуну. — Но теперь все стало по-другому, — продолжала девочка. — Теперь мы можем пощадить его и заставить его сердце биться вновь!

— Как же ты это сделаешь? — недоверчиво проговорил Джеффри, но Магнус и Грегори уже бросились к Корделии и тоже встали на колени около тела Лонтара.

— Слушайтесь меня, — выдохнула Корделия. — Слушайтесь, потому что это женская работа. По моей команде надавливайте на его сердце слева. Давайте!

С помощью телекинеза дети начали массаж сердца. Все трое мальчиков представили себе, что нажимают на сердце старика слева, а потом дружно, одновременно отпустили.

— Теперь — справа, — распорядилась Корделия, и братья сделали, как она велела. — Теперь — опять слева… справа… слева-справа, слева-справа, вот так…

Так они работали несколько минут, и наконец Джеффри поднялся и сердито сложил руки на груди.

— Его сердце бьется само по себе, — сказал Грегори.

— Верно, — подтвердила Корделия. — Но пока что очень слабо. Продолжайте надавливать на него, ребята, но теперь более осторожно.

С каждым новым сердцебиением мальчики ослабляли давление, и наконец сердце старика забилось ровно. Корделия с дрожью, облегченно вздохнула и села на корточки.

— Получилось, — проговорила она.

— Мама гордилась бы тобой, — с лучистой улыбкой сказал Грегори.

— И вами тоже. — Корделия с трудом едва заметно улыбнулась и снова вздохнула. — Ох, братики… Надеюсь, мне больше никогда не придется доводить кого-нибудь до полусмерти!

— А если придется, — проворчал Джеффри, — надеюсь, это будет кто-то, кто заслужит смерти не меньше, чем этот злодей.

Корделия, нахмурившись, поглядела на старого колдуна:

— Он многим причинил страдания, это верно.

Грегори тоже сдвинул брови:

— Мама и папа как-то раз говорили, что если у человека надолго останавливается сердце, то его разум тоже может пострадать.

— Да, и не на шутку, — подхватил Магнус и сосредоточился. Братья и сестра молчали и смотрели на него. Но через мгновение старший брат кивнул: — Все в порядке. Я не вижу никаких перемен.

— Но они должны были случиться! — прошептал Джеффри.

Магнус раздраженно глянул на него, но возражать не стал — потому что возражать было нечего.

— И все-таки, — задумчиво проговорила Корделия, — я так думаю, что он больше не станет так безоглядно мучить других.

— Да, но… давайте в этом удостоверимся, — предложил Магнус, не спуская глаз с лица Лонтара, на котором пока не отражалось никаких чувств. Старик вздрогнул во сне, а Магнус распорядился: — Давай, Грегори. Думай. Передай ему свои мысли.

Малыш старательно наморщил лоб, а через мгновение расслабился.

Магнус облегченно вздохнул и вытер пот со лба, вяло улыбнувшись:

— Думаю, это сдержит его.

Джеффри и Корделия кивнули. Они услышали ту мысль, которую Грегори вложил в разум Лонтара.

— Теперь, — прошептала девочка, — ему и в голову не придет причинять кому-то боль.

— Ага, — подтвердил Грегори. — Ни за что.

А потом дети отвернулись от старика, вышли и закрыли за собой дверь. Они знали, что когда колдун очнется, в его мозгу будет запечатлена ассоциативная цепочка — правда, дети, конечно же, не знали, что это так называется. И если когда-нибудь Лонтару только мысль придет о том, чтобы причинить боль кому-то другому, он тут же вспомнит про то, какую боль испытал сам, пытаясь причинить ее детям. Эта боль напомнит о себе отзвуком, а на ее фоне прозвучит тоненький детский голосок: «Ты не должен быть таким злым!»

12

Когда дети вышли из дома Лонтара, дождь еще моросил.

— Я уж лучше промокну, чем останусь в доме у этого гада, — заявил Джеффри.

Корделия поежилась, обхватила плечи руками, но храбро проговорила:

— Я тоже.

— А ведь Келли с самого начала все понял, — хмуро пробормотал Магнус. — Надо было его послушаться: ведь он не пожелал и близко к этой хижине подходить.

— И мой единорог тоже не захотел, — тихо вымолвила Корделия. — Ох, бедный мой красавчик! Где-то он теперь мокнет под дождиком?

— Думаю, он хорошо знает этот лес и нашел себе какое-нибудь укрытие. — Магнус нахмурился и огляделся по сторонам. — Келли! Ты где? Ты что же, совсем нас бросил?

— Нет, не бросил, — послышался знакомый басок совсем рядом с Магнусом.

— И я тоже.

— Робин! — обрадованно воскликнула Корделия, а Джеффри проговорил:

— А я думал, что ты ушел вперед, на разведку.

— Так я и сделал, вот только я не думал, что вы свернете с дороги, что ведет домой. И хотя делать вам этого не следовало, я все же вынужден признать, что вы славно потрудились.